Часть II. Морские волки
Продолжение. Начало здесь: nepropadu.ru/blog/guestroom/9021.html
Очень много букв. Встречаются чересчур эмоциональные и нелитературные выражения.
Фото не бойтесь — сжатые. А жаль. Смотрю на них — там даже 1% Байкала не видно.
Стоянка «Говенная»
-Б…Ь! ВЫ МОЖЕТЕ О ПОГОДЕ НЕ ГОВОРИТЬ?!!! ЗАСУНЬТЕ ЯЗЫКИ СЕБЕ В Ж…У!!!
Да уж, с добрым утром. Все настроение испортил. Чо орать-то?
Вся моя вина — вылезая из палатки сказал: «Ну, наконец-то солнце!»
Слава солн… молчу, молчу. Ну, типа, просто собрались в
Собрали суда, вечером отогнали машины в поселок.
Старт на рассвете. Рассвета, блин, нет. Туман. Загрузились без энтузазизма. Да ладно, сегодня по плану – обогнуть Хужир и скалу Шаманку, дойти вдоль берега до Песчаной, там ночевать. С богом! Адмиральский катамаран рванул вперед. Иду в лодке. Тащим Тузика — небольшую надувнушку с запасом бензина на весь путь. Обошли Шаманку, но капитан Саня к берегу почему-то не воротит.
–Саня, а ты куда вообще правишь-то?
– На тот берег.
–В Песчаную же идем?
Капитан Саня, не глядя в глаза:
–Адмирал сказал, на тот берег.
Ладно, на тот, так на тот. Его не видно, правда, да и этот уже в тумане скрывает, но чо ж нам, Байкала бояться, что ли? Особенно начитавшись про байкальские ветра:
«Сарма
Сильный шквалистый ветер, вырывающийся из долины впадающей в Малое Море реки Сарма, разновидность горной. Холодный арктический воздух с Приленской возвышенности, переваливаясь через Приморский хребет, попадает в суживающуюся к Байкалу долину реки Сарма — природную аэродинамическую трубу, на выходе из которой достигает ураганной скорости.
Сарма может непрерывно дуть несколько суток, ветер при этом бывает настолько силен, что валит деревья, переворачивает суда, срывает крыши с домов и сбрасывает домашний скот с берега в море. Крыши домов в поселке Сарма, расположенном в долине одноименной реки, жители привязывают к земле. Этот ветер наиболее част и свиреп осенью и зимой. В среднем, в ноябре сарма дует 10 дней, в декабре — 13. Обычно сарма охватывает Малое Море и западную часть Байкала, но иногда может ощущаться и на восточном берегу озера. Скорость ветра нарастает скачкообразно и быстро достигает ураганной силы.
Признаком надвигающейся сармы служат слоисто-кучевые облака
с резко очерченными границами, собирающиеся над вершинами Приморского хребта вблизи Сарминского ущелья. Обычно от начала концентрации облаков до первого порыва сармы проходит 2-3 часа. Последним предупреждением является открытие „ворот“ — появление просвета между вершинами гор и нижней кромкой туч. Иногда заметны клочья облаков, устремляющиеся вниз по горным склонам. Ветер налетает через 15-30 минут после этого.»
15-30 минут. Нормально, да?
Неужели это ОНО???!!!
Кручу незаметно на пальце кольцо с молитвой буддистской. Водитель Саня без усмешки
– Чо, Олег, молишься?
Капитан Саня окликнул, кивает вправо. Едрид-мадрид! (это опять про себя). Справа в километре от нас на спокойной воде какая-то рябь диаметром метров двести. Движется в нашу сторону. Дождь? Дождь таким локальным не бывает. Стая омулей-людоедов, решивших отомстить за съеденных нами братьев? Да я всего двух и съел-то. Да и то – угостили меня, я и не хотел. Решаю туда больше не смотреть.
Не так страшен черт, с божьей помощью добрались до берега.
Вывалились на берег. На берегу стоят бурханы из камней небольшие, полметровые. Штук 20. Как-то почти молча взяли каждый по паре камней, поставили свой.
Пристали мы, как оказалось, к берегу Прибайкальского национального парка. Прибайкальский нацпарк граничит с Байкало-Ленским заповедником. Я перед выездом по интернету выхлопотал пропуск в заповедник, про нацпарк не подумал (эх, много американских фильмов смотрим, где национальный парк — это кусок природы, куда люди свободно ездят на красоту полюбоваться), поэтому на первом же кордоне нас проводил с берега строгий бурят-инспектор.
***Зарубка: практически весь западный берег занят охраняемыми территориями.
Надо должное отдать – разрешил сварить обед на берегу под его присмотром. Это для адмирала – как шило в ж…у, спасибо, не надо. Пали – гоним! На самом деле, конечно, переночевать много где можно. По берегу стоят лагеря рыбаков (это законно – местным можно), какие-то домики с отдыхающими (это на особо-то охраняемой территории, с которой нас погнали). Надо только прикинуть, куда инспекторы не заглядывают, ну, и лодки маскировать. Еще надо сказать — в случае непогоды или поломки вас не выгонят даже с охраняемой территории.
Место для ночевки адмирал выбрал уникальное. Это была когда-то часть залива, со временем обмелевшая и заболоченная. Сам залив перегораживала каменная мель, по которой мы хорошо долбанули винтом. Само место стоянки представляло из себя полоску берега шириной метра три-пять и длиной метров 20, окруженную болотцем. Так как это единственное место, где берег плавно уходил в воду, его облюбовало местное бычье для водопоя, покрыв весь берег почти сплошным минным заграждением. Бухтя и матерясь, мы выгружали хабар в дерьмо. На наше шипение адмирал провозгласил это место самым лучшим для рыбалки и сказал, что на день здесь встанем. Мы смирились — ну, дерьмо можно и перешагнуть (как оказалось — днем. А ночью… А утром! We are in deep shit, что переводится с нерусского как «Мы все в дерьме!»). Вечером с болота прилетел обрадованный гнус. От этих мелких тварей не спасает ни одежда, ни даже сетка. Хуже всего, что видишь врага, только когда он уже впился в кожу. Вдобавок — это было первое место без связи. А мне именно сегодня нужно позвонить. Делать нечего, поперся на ближнюю гору. Попутчиков не нашлось — рыбаки, радостно гукая, попрыгали в лодки и помчались на путину (уа-ха-ха, объелись рыбой, ага), остальные вялились в лагере. На подъеме — камушек перевернутый. Думаю — не лень кому-то камни ворочать. Потом — второй, третий, выше — больше. У вершины перевернуты были все камни, некоторые большие, я с трудом бы повернул… Какашки какие-то кругом незнакомые. Смеркалось… Стало как-то одиноко и угол зрения расширился до 360 градусов, как у лошади. Но прусь вверх — позвонить-то надо. Связь так и не появилась, поэтому я решил, что пора домой и быстро. Что и сделал. А вы ожидали историю, как меня медведь съел?
В общем, на этой стоянке мы прониклись мыслью, что жизнь — дерьмо! А стоянку назвали «Говенная». Вот она — у левого края залива полоска зеленки — там наш лагерь
Рыбпром-Онгурён
На воде — хорошо. Погрузились не спеша, мель не цепанули, в сумке под моей банкой пивное довольствие — литровая баночка чего-то чешского. Это до обеда на 5 человек. Не густо. Адмиральский катамаран усвистал
а мы, груженые Тузиком на поводке, тащились сзади.
***Зарубка: 2-тактный движок в автономии — зло. Расход бензина в два раза против 4-тактного. Да бензин ему нужен не простой, а разбавленный специальным маслом.
Идешь по воде — её же пьешь. Класс!
Увидев домики на берегу, решили подойти. На каменной косе — мужик. Хариуса ловит на кораблик. Рыбаки наши его обступили, слюной захлебываюся, расскажи, мол, нам, отец, главную
***Так, чисто для информации – когда один из них еще в Хужире паковался, у него чек выпал из рыбацкого магазина. На 23 000 (двадцать три тысячи) рублей. Видимо, чтобы подбирать пенопласт по берегу, нужно сначала эти деньги заплатить, иначе нельзя. Блин, за эти деньги неплохой объектив можно было взять.
Мужик сам из Онгурёна, километра три, говорит, через гору. Адмирал решил послать гонцов за пивом хлебом и сигаретами. Я вызвался и Дима.
Онгурён — странное место, байкальский зомбилэнд. Чувствуешь себя, как в фильме ужасов — шатающиеся фигуры, косые взгляды проходящих, долго провожающие тебя в спину. Брошенные дома.
Чужие здесь не ходят — Прибайкальский нацпарк, не забыли? Производства нет по этой же причине. Живут, в основном, буряты. Все мужское население, встреченное нами, или пьяное, или с похмелья. Разбитая спортплощадка, закрытый спортзал.
Какая-то разруха везде. При этом — новая, с иголочки, школа и чудо-ракеты, оказавшиеся солнечными батареями (почему не снял ни то, ни другое — до сих пор для самого загадка). Чисто по-нашему — вместо того, чтобы людям работу дать хоть какую-то, приехали, впендюрили солнечные батареи, разрезали ленточку на школе, завезли водки побольше и забыли к едреням.
Справедливости ради — есть дома и очень приличные. Возле одного даже бурхан стоит — столб с ленточками.
У магазина разговорились с народом. Оказалось, как и в любой деревне — люди вполне нормальные, радушные, разговорчивые. Одно только немного напрягает — сигареты стреляют все. Один изловчился у меня 6 штук одним движением из пачки вынуть. Ну, да ладно, возле магазина же, деньги есть — еще купим.
Вернулись на берег спасителями. Пиво принесли. А хлеба нет, не возят его в Онгурён. Домики на берегу оказались брошенные. А целые потому, что ломать некому и не для чего. Поселок Рыбпром. Десяток домов, да два кладбища — одно христианское (на втором фото — ближе к горе и лесу), а другое (третье фото, слева), на четыре могилы — для ненайденных, кого Байкал забрал.
Команда уже обосновалась возле одного из домов. Тент натянут, костер горит, каша варится. А тут и первые хариусы подоспели. Я с Севера, мы тут на рыбу балованные, но, знаете, когда только пойманный хариус порезан да посолен, да под писят наркомовских — не спорь, Мишаня, лучше этого нет. Если бы кто другой мне сказал, я бы тоже ему про муксуна, да про стерлядь, но сейчас я — пас. Вкуснее сыросоленого хариуса для меня сейчас нет ничего. Его брать приходится щепотью — сожмешь — вытечет между пальцев.
Утром проснулся от свиста ветра и дроби дождя. Поваляться бы в тепле, ясно, что раннего выхода не будет, так нет — организм зовет на волю. БРРРРР. выполз. Мечется костер. Над ним — тент пузырем. За один угол его держит водитель Саня. Подхожу
— Чо стоишь
-Так вот тент сорвало
— Так привяжи
-Отпустить не могу, в костер улетит.
Давно, видно, стоит. Пытаемся вдвоем. Ветер сильнее. Народ подтягивается. Тянем. Хрясь, обрывает растяжку. Эй, костер, держи, угол хватай, затушите этот… костер, тяни, б..., держи, б… На шум выползает недовольный адмирал. Смотрит на это шапито. Орет :«Какого х… вы делаете! Саша держи тент, остальные перетащили все в дом!!!» И снова скрывается в палатке. Вот за что мы его любим. Вникнет в ситуацию и расставит все по местам. Затащились в дом. Растопили печь, поставили вчерашнюю гречу. Все мокрые, замерзли. Адмирал, видя деморализацию группы, отдает беспрецедентную команду: «У кого наркомовские сегодняшние? Тащи сюда»
Через пару часов буря закончилась, как будто ее не было. Светит солнце. Дима сидит, чинит тент, рыбаки разбрелись.
Ходовой день потерян, остаемся еще на ночь.
Байкало-Ленский заповедник. Мыс Елохин.
Вышли по расписанию. До кордона заповедника оказалось всего ничего. Если б вчера посмотрели и после бури вышли, уже вчера ночевали бы здесь.
***Зарубка: бумажная карта нужна! Навигаторы и прочая электроника ее не заменят полностью. Я распечатал просто из интернета с какого-то сайта любителей Байкала, чисто для себя. Она оказалась единственной и основной. Но на ней ни расстояний, ни важных точек, так, картинка из учебника географии.
Хотя, ничего зря не бывает. Пришли бы вчера – на баню сил бы и времени не осталось (но это я забегаю вперед).
Встали, не распрягая — по рассказам, местный инспектор, Петр — мужик суровый, не понравишься — погонит, хоть что ему. Пошли на встречу. Страшному Петру оказалось лет 28-30. Внимательно рассмотрел пропуск, заполнил положенные графы, подпись, печать, сказал, где встать можно.
-Мы слышали, у вас можно баню затопить.
-Баня есть, но я не знаю, сколько стоит.
-На сайте цена вот такая.
— Ну, такая, так такая. Баня вот, дрова там, порубить надо, вода в Байкале.
Баня, кстати, полный отстой, но вылетаешь из нее, как на крыльях. Надеваешь чистую одежду, Ленором пахнет. Э, адмирал, как говорится — год не пей, два не пей, а после бани -укради, да выпей.
***Зарубка: адмирал с возрастом стал суеверный. Хорошая, говорю, стоянка, лучшая из всех. -Ну кто вас за язык тянет! Хорошо тебе — вот и помолчи об этом! (Не, ну про погоду я теперь и сам смолчу. Но что ж это, вообще ни о чем хорошем нельзя?)
Покойники
На самом деле, самая лучшая стоянка была на Покойниках. Но об этом я уже только здесь говорю.
Планировали с утра на мыс Рытый — таинственное место, куда даже за деньги не пойдет ни один бурят. На одном только Рытом нет кордона заповедника. Но погода была хороша, ветер нужный, лодка без Тузика, оставленного у Петра до возвращения, летела чайкой, и пролетели мы (потом узнали) не только Рытый, но и следующий, Шартлай, остановившись только на Покойниках. С другой стороны, ну что нам Рытый? Адмирал с его суеверием сам ногой бы туда не ступил и нам бы не дал.
На кордоне Покойники встретили меня недоверчивым взглядом суровые женщины, тащившие из леса дрова. А получилось вот как: Идем мы на каменную косу, видим вдалеке домики кордона, они на каждом кордоне одинаковые, вот такие:
Причалили, я спрыгнул, тащу чалку. Начало нас трепать прибоем, да прилично так, аж лодку захлестывает. Капитан Саня кричит, надо уходить, мол, мамой клянусь, за косой залив должен быть. А я на берегу. Спасайтесь, кричу, бросайте меня здесь! Кинул им чалку обратно и остался один в целом мире. Пошел на кордон пешком. Вот и представьте, как на меня эти тетеньки смотрели: лодка не подходила, машина не подъезжала, да и ближайшая дорога в сотне километров, а со стороны леса идет крендель в спасжилете с фотоаппаратом. Но я их быстро обаял с помощью пропуска, который, к тому же был уже у Петра отмеченный. Тетеньки отправили меня дальше по берегу к инспектору Юре, который нас и определил на постой. Отношения у тетенек с Юрой какие-то странные, живут они, как я понял, особо друг с другом не общаясь. У тетенек резные палисаднички и цветочки, Юра живет как настоящий вахтовик — в угрюмом балке, в комнате кровать и телевизор, по дому ходит в сапогах, курит в кровати.
Бухта Покойники — шикарное место! Она почти закрыта от большой воды двумя каменными косами. На Море хлещут волны, а здесь кораблики бумажные запускать можно.
Рыбы — завались! У нас не поймал только ленивый, т.е. я.
***Зарубка: Еще до поездки я между фотоаппаратом и удочками выбор сделал, одновременно снимать и ловить рыбу — ни то, ни другое нормально не получится.
Подошли мужики с Украины. Отчаянная братва: идут двумя судами — ПВХ-моторка, которая толкает катамаран без двигателя.
Как таким тяни-толкаем управлять — загадка. А в случае какой-нибудь Сармы (см. выше)? Но, говорят, таким же макаром где-то в Юго-Восточной Азии путешествовали. По всему — люди наши, однако держались особняком. Встали метрах в 50, но в гости не пошли и нас не звали. Проходя мимо, поздоровался, честно скажу, рассчитывая посидеть-порасспрашивать. Поздоровались в ответ, но к костру не пригласили. Может, это только на Урале да в Сибири принято? Или я старый становлюсь?
Обратно
Даже такой классной дневке приходит конец. Вечером довольно напряженно ждал команды адмирала — вдруг скажет, идем дальше? С него станется. И не соскочишь — троллейбус до Иркутска не ходит. Всем дальше хочется, но и домой уже пора. Наконец, команда поступила, завтра в обратный путь.
***Зарубка: чем плохи хорошие места? При дневке в удобном месте при хорошей погоде твои вещи расползаются, как тараканы, по всей площади стоянки.
Ну, слава богу, не первый день в пути, основной хабар уже с вечера упакован или хотя бы собран в тамбуре палатки. Подъем по расписанию, бегом-бегом сборы. Завтрак, грузимся, отчалили. По гладкому зеркалу бухты Покойники вышли на большую воду. И через полчаса хода хапнули Баргузина. Баргузин, по описаниям, самый щадящий ветер, мощный, но ровный и не несет дождя. Однако, когда вокруг лодки волны выше метра, это слабо успокаивает. Особенно попа сморщилась, когда наш бессменный рулевой-капитан Саша вдруг перестал шутихи отпускать. И губы как-то сжались у него. И сигарету чаще, чем обычно, просит. И смотрит вдаль туманным взором. Саша, если вдруг прочитаешь — больше так не делай. От этого сильно страшно становится. Фотоаппароат не доставал. Зашли за мыс Рытый, волны поутихли.
Чалимся у Петра на мысе Елохин. Адмирал про погоду принципиально молчит, но мне, как косячнику, можно и спросить:
— Петр, скоро ветер закончится?
Петр, криво усмехнувшись не по-хорошему, говорит:
-Да я думаю, еще хуже будет.
Что за… ть! Грузимся быстрее! Тузика решили не надувать, он нас потопит. Оставшиеся канистры с бензином закидываем в лодку и на катамаран, туда же кидаем сдутого Тузика. Пали-гоним!
Снова Рыбпром
Высадка была жестковатая, прибой. Народ однозначно высказался за пиво. А кому идти? Нам с Димой, конечно, мы уже дорогу знаем. Идти никуда совершенно не хочется. Но и на рее болтаться тоже желания нет. А если б отказались — не миновать. Пошли, делать нечего. Нагребли в магазине всего, что увидели. Продавщица с нами, как со своими уже. Ох, ни… себе рюкзак. Тащимся обратно. Вдруг рация захрипела:
-Вы где? (вот собаки, еще и торопят!) Довольно злобно отвечаю, где.
-Точное место!
-Ну, почту проходим!
— Сидите там, сейчас вас заберут. Отбой.
Мы с Димой удивляться уже отвыкли. Сели, закурили. Видим местного ковбоя на Урале с гробом. Франко Неро, блин. -Вы с берега? (Хороший вопрос, здесь же питсот туристов сидят) — Садитесь. Валим рюкзак в гроб, приколоченный вместо коляски, хитрый Дима ныряет в гроб следом. Я сажусь сзади. Человек я городской, у нас на мотоциклах только байкеры ездят, поэтому мой первый опыт поездки на мотоцикле запомнится мне навсегда. Наш ковбой гнал не на шутку. Перед мостиком из положенных поперек труб, некоторые из которых отсутствовали, он только поддал газу, чтобы колесо не провалилось. Пролетели. В гору! Справа — склон 45 градусов вверх, слева — 45 вниз. Лужи и колея. Лужи наш водитель предпочитал объезжать. По краю. Держусь, пальцы побелели.
-Тут на прошлой неделе машина улетела!!!
Пытаюсь поддержать разговор:
-Пьяный, что ли, был? (Ковбой аж обернулся и с осуждением)
— Конечно!
Слезая с мотоцикла, понял, что хочется встать на колени и возопить благодарственную молитву, но не вспомнилась ни одна. После отъезда ковбоя выяснились подробности: В прошлую нашу стоянку здесь Грузия, один из наших рыбаков, нашел сережку. Мы ему строго сказали — верни Байкалу! Вдруг это жертвоприношение чье-то?
***Зарубка: из буддистских мест вообще желательно ничего не забирать с собой. Тем более, если место как-то обозначено. Мужики в Саянах видели бурхан с горой монет. Были и царские еще.
Но, оказывается, Грузия все же серьгу не бросил, может, в конце хотел, не знаю. Так вот, ставят они лагерь, вдруг приезжает наш ковбой с девушкой и начинают по берегу шарить. -Что ребята, потеряли? — Да сережку.(!!!) Вот это номер — ведь несколько дней уже прошло. Отдали, парень на радостях предложил отдариться чем-нибудь, вот и попросили в поселок за нами сгонять.
Ближе к вечеру подъехала на берег молодежь. Все на мотоциклах. Остановились на косе, метрах в 200 от нас, веселились, купались (мы охренели, вода — лед), потом девушек повезли по домам. Ничего не предвещало беды.
Мы поужинали, улеглись спать. Проснулся я от рева мотоциклов. Целое стадо Уралов колесило по нашему лагерю между палатками. Рев перемежался криками на бурятском и русским матом. Пару минут надеялись, что покуролесят и поедут домой, но они не успокаивались. После того, как один из них проехал по растяжке палатки, поняли, что оставаться в палатке просто опасно — в следующий раз по голове проедет. Я выполз, ожидая ботинком по башке, следом полез Саша, остальные палатки тоже зашевелились.
-Здорово, парни, че не спится?
-Да, мы тут… это… день рождения отмечали...(что ж вы, суки, до 4 утра не наотмечались?!)
Но вынуждены вести себя дипломатично — поселок в пяти минутах езды. В общем, не утомляя долгим рассказом — парням пьяными домой появляться нежелательно, а тут такое развлечение под боком — туристы! Да и сигареты закончились (почему у них сигареты всегда в состоянии «закончились» ?) Обязательное знакомство всех со всеми, характерное пожимание рук двумя ладонями. Уехали. Адмирал уныло — Ну, раз встали, уже не ложимся. Завтракаем, погнали.
Вышли, сами понимаете, рано. Доходим до очередного мыса (сейчас наша лодка первая, мы легче). Вызываю флагмана по рации — какие дальнейшие действия? Можно еще пройти берегом, чтобы Малое Море переходить под прямым углом, коротким путем. Адмирал дает команду — правим прямо на Ольхон! Ну, на Ольхон, так на Ольхон. Идем круто к волне, забрызгивает не на шутку. Вода ледянючая. Ближе. Ближе. На бурятском берегу над водой появилась белая полоса.
Странная какая-то, для тумана не время, для облаков — низко слишком. Давай, Саня, нажимай, лучше мы на эту хрень с берега посмотрим. Фу, наконец-то за Хобой зашли. Мыс Хобой на Ольхоне — как бушприт у корабля. Как только оказались с подветренной стороны, стало веселее. Дойдя вдоль берега Ольхона до поселка Песчаная, вывалились на пляж. Видок у нас был, как у немцев в Сталинграде. Мокрые, закутанные во все, что с собой было. А на пляже — лето. Итальянцы в шортах. Вначале слегка встревоженные таким пиратским набегом, потом расслабились, начали нас фотографировать. наверное, потом будут показывать друзьям в Италии Siberian savage, дикарей, то есть. Мы вроде застеснялись сначала, а потом адмирал велел все же разлить по писят за переход через Малое Море. Признался, что его тоже эта хрень белая испугала. Надолго вставать не стали. Адмирал, который здесь бывал, сэкскурсоводил — там, мол, ходячие деревья, там лагерь литовских репрессированных. Желание сходить появилось только у меня с Майором. Но, пройдя метров двести по жаре и песку, решили мы, что как-то и не хочется нам уже ни сосен, ни лагерей. Перенасыщение впечатлениями.
Пали-гоним! Байкал, как будто на прощание, выдал нам такую погоду!!! Солнце! Ни ветерка (мы с подветренной стороны шли). Вода — изумруд и бирюза (так принято говорить).
Дошли до знакомого пляжа в Хужире. Дооооолгое таскание всего хабара на крутой берег. Разбор судов. Обед в Хужире. Все пахнет прощанием, даже водка.
Обратный путь я описывать не буду. Он был такой же, как и первый, только в другую сторону. И намного неудобнее: любители Байкала набрали: водитель Саша — два пакета мелкого гравия (черепашкам), Майор — кубометра, как мне показалось, четыре булыганов для бани и несколько скал почти в натуральную величину — жене на альпийскую горку. Блин, газельские сиденья и так на бизнес-класс в Боинге не похожи, а сейчас еще и ноги поставить некуда. В общем, материл я их до самого Новосиба. Высадился, обнялись, уехали. Добрался домой не сразу, пришлось почти сутки по аэропорту таскаться с рюкзаком, че ж он тяжелый такой, собака, вот она — усталость накопленная (так я думал). На посадке, удивившись, заплатил за перевес.
А разбирая уже дома рюкзак, помянул незлым тихим словом своих друзей, когда выкатился из него двухкилограммовый байкальский камень.
.