всем доброго времени суток. представляю вашему вниманию рассказ с продолжением, который написал мой Друг, товарищ, соратник и просто хороший человек, Борисов Сергей Сергеевич.
Я хомяк. Обычный представитель необычного вида: Cricetulus Paintballitus Vulgaris – что примерно означает: хомяк пейнтбольный обыкновенный. Хочется верить, что «хомяк», в данном случае, произошло от слова «Home», то есть является производной от слова «человек», а не от других, менее лестных слов. Ну, что же? Хомяк – так хомяк! Бывает и хуже! Разумеется, я не родился хомяком, а стал им совсем недавно, практически только что. В этом виноват мой приятель – тоже Cricetulus Paintballitus Vulgaris, который давно агитировал меня попробовать себя в другой ипостаси, обогатить свой жизненный опыт новыми, доселе невиданными, ощущениями, короче, пойти поиграть в пейнтбол.
Оказавшись в толпе новичков, рассматривающих разные пейнтбольные приспособления и оживленно примеряющих прокатные камуфлированные «шкурки», я вдруг понял, что становлюсь представителем другого социума. Здесь не имеет значения, кем ты был раньше, чем занимался. Даже пол и возраст — не имеют особого значения. Все здесь новички. Их сразу можно выделить из общей галдящей толпы, собравшихся здесь живых существ. Они, то бестолково перемещаются, разглядывая крутую сбрую опытных бойцов, прислушиваясь к странным и немного зловещим словам ветеранов пейнтбольных баталий, то сбиваются в стайки и, поджав лапки, замирают с общим выражением предвкушения чего-то необычного на восторженных мордочках. Ветераны наоборот — двигаются подчеркнуто неторопливо, церемонно жмут друг другу верхние конечности и, со снисходительным превосходством, посматривают на суетящихся новичков. Все ветераны, буквально увешаны, разного рода снаряжением: подсумками со странного вида пластиковыми емкостями, напоминающими большие пробирки для сдачи анализов, радиостанциями, ножами (размеры колеблются от «забавный ножик» до «сдохни от зависти Рэмбо»), огромными полицейскими фонарями, саперными лопатками (?), компасами (они что, заблудится боятся?) и многими другими прибамбасами в стиле «military». Каждый ветеран, только появившись в компании, считает своим долгом поинтересоваться: «Чем играем?» и, услышав в ответ несколько труднопроизносимых иностранных слов, скорчить недовольную физиономию, как будто он наступил на что-то пахучее и очень неприятное. Они разговаривают на странном, специфическом жаргоне. Попытки прислушаться и понять о чем, собственно идет речь, приводят к тому, что ты узнаешь что-то вроде этого: «На сценарнике у (далее следует кличка) хамером закусило лохматку и она застряла во фрике…», что тут же вызывает непроизвольное свертывание неподготовленных ушей новичка в тугую, компактную трубочку.
То, что мы все стали хомяками нам, естественно, официально не объявляли. Наоборот, опытные бойцы и инструктора были с нами подчеркнуто вежливы и охотно оказывали нам любую необходимую помощь. При этом на их лицах появлялось общее выражение: «Ну, что с тебя взять? Хомяк, он и есть хомяк!». Слово «хомяк», в обращении к нам, ни разу не прозвучало, но в разговорах между собой «продвинутые пейнтболисты», не церемонясь (и очень громко, так, чтобы мы обязательно услышали), называли нас именно так.
Прослушав вводный инструктаж, я пришел к стойкому убеждению, что инструктор сильно сомневается в наших умственных способностях. Нам 30 минут повторяли прописные истины, понятные, казалось бы, даже ежу, а уж любому хомяку – и подавно. Стиль изложения инструктажа — явно был рассчитан на малолетних, умственно отсталых, дебильных воспитанников провинциального специнтерната для недоношенных детей с заторможенным развитием. Мой приятель, уже не первый раз слушавший инструктаж, с отупевшим выражением лица, кивал головой при каждой фразе инструктора, а когда господин инструктор изволил шутить – привычно улыбался. Это что, такая своеобразная традиция? – подумал я, но последующие события убедили меня, что инструктор не так уж ошибался, оценивая умственные способности хомяков. Для многих из них, слова о том, что необходимо соблюдать элементарные правила техники безопасности – прозвучали, как божественное откровение. Это было видно по их, просветленным после инструктажа, лицам. Большинство хомяков без посторонней помощи не смогли правильно надеть защитную маску или снять с предохранителя простейшее пневматическое устройство для метания красящих шариков (именуемое маркером). А когда им все-таки удавалось отключить предохранитель – тут же принимались нажимать на курок, позабыв о правилах безопасности. Засыпать горсть шариков через довольно большое отверстие в накопительную емкость маркера (именуемою фидером), тоже оказалось для многих непосильной задачей. Россыпи разноцветных шариков весело скакали по полу и, со смачным хрустом, лопались под подошвами обуви. Вспомнив недавний инструктаж, несколько хомяков решили проверить, что шарики действительно сделаны из желатина с пищевым красителем внутри… Вид пускающих разноцветные слюни хомяков – немного поднял мне настроение. Да инструктор не соврал. Экспериментаторы остались живыми, хотя и не очень довольными результатом своих гастрономических экспериментов.
Было еще много забавного и поучительного… Жаль, что я не пишу диссертацию о человеческой глупости в замкнутых социальных группах. Так или иначе, но вводная часть и выдача инвентаря окончились. Еще через двадцать минут нас удалось поделить на две небольшие, примерно равные, стайки и пометить разноцветной липкой лентой. Под оглушительный рев мегафона нас загнали в темное полуразрушенное здание с сильно захламленными помещениями. Это называется у них «Пристрелочный бой». Звучит двусмысленно… Я успел подумать «А зачем нам цветные повязки, если все равно ничего не видно?» и тут началось…
По всему помещению в различных направлениях полетели шарики. Крики, ругань (хотя на инструктаже говорили о запрете на ненормативную лексику), топот, хлопки выстрелов. Какая-то добрая душа, наверное желая нас подбодрить, включила через мегафон немецкий военный марш «Wenn die Soldaten». Марш сменился старой патриотической песней «Броня крепка и танки наши быстры». Странное чувство юмора у человека! – успел подумать я и тут до меня добрались. Представители какой стаи расстреливали меня в упор – я так и не понял. Все произошло слишком быстро. Несколько темных фигур, неустановленной стайной принадлежности, стремительно вбежали в комнату, где я находился. От неожиданности я растерялся, а нехорошие, злые люди, с азартной матерщиной стали расстреливать меня, как врага народа в 1937 году. «Когда нас в бой пошлет товарищ Сталин…» — издевался на улице мегафон. Большинство шариков лопались о стену, обдавая меня брызгами, но и того, что в меня попало – хватило с лихвой. Я скорчился от неожиданно сильной боли в различных частях тела и поднял, в соответствии с правилами, руку признавая себя пораженным, но следующая порция шаров показала, что темнота сыграла со мной очередную злую шутку. Они не увидели моего жеста. Тогда я решил крикнуть, что я уже вне игры, но новая очередь, пришедшаяся в маску, наполнила мой рот горькой краской и залепила стекло. Давясь горькими слюнями, я забился в угол за кучу какого-то хлама и, подчиняясь инстинкту самосохранения, не глядя открыл ответный огонь. Удачно! Кто-то застонал и град шариков прекратился. Не успел я перевести дыхание и выплюнуть краску, как к моим противникам подошло подкрепление. По мне открыли такой ураганный огонь, что казалось в комнате заработало с десяток отбойных молотков. «Пусть знает враг, укрывшийся в засаде...» — доносилось с улицы. Высунуть из-за своего укрытия не только руку, но и даже палец было решительно невозможно. «Хомяки умирают, но не сдаются!» — вспомнил я услышанную накануне шутку. Теперь я понял ее глубокий смысл. Здесь просто никто и не предлагает сдаться в плен. Волшебное слово «Аут» — тоже никто не произнес. Я уже было собрался заорать благим матом, что я поражен и, что в меня не надо больше стрелять, но кто-то из числа атакующих бросил в мое укрытие гранату. Чисто теоретически — данное пиротехническое изделие не должно было причинить мне особого вреда. Особого вреда оно и не причинило, но на некоторое время я ослеп, оглох и потерял способность ориентироваться в пространстве. Обстрел продолжился…
От полного уничтожения меня спас сигнал об окончании боевых действий. Его я правда не сразу услышал, но стрельба прекратилась.
Выйдя на свет я понял, что представляю собой невеселое зрелище, весь перепачканный краской, словно хомяк, которого перепутали с кисточкой пьяные маляры, красящие общественный сортир.
Некоторое время я приходил в себя, чистился и считал ушибы. Поэтому я не сразу заметил, что мои собратья-хомяки, да и некоторые опытные игроки кидают на меня косые взгляды. Несколько раз прозвучало странное слово, заставляющее вспомнить некий американский сериал… «Маклауд! Маклауд!» — раздавались недовольные возгласы со всех сторон. Кто-то заявил, что «Маклаудов надо лечить!». Другой – предложил: «Открутить маркера и отлеопардить Маклауда!» Странная у кого-то кличка. – подумал я, отправляясь в «зону безопасности».
Не обманул меня приятель. Действительно, я получил массу новых, невиданных ощущений… Ну, я тоже ему покажу. Он у меня еще узнает — какого цвета адреналин! Сейчас отдохну, и снова в бой! И чего это все на меня так странно смотрят?
оригинал и продолжение эпопеи — тут.