Предлагаю вашему вниманию лучшую, на мой взгляд статью о ноже. Она написана легко, с юмором, не перегружена техническими подробносями и уж никак не является рекламой.Возможно, многим она знакома.Но если хоть одному человеку эта статья поможет сделать правильный выбор, я буду рад. Атор статьи-весьма уважаемый человек — Михаил Арсеньевич Кречмар. Сама статья взята здесь piterhunt.ru/library/articles/krechmar_m/okhotnichi_nozy.htm
Охотничьи ножи: мастера, брэнды и ширпотреб.
Кречмар М.Ножи

Михаил Кречмар

Интересный мы все-таки народ…
Нашел человек нож своей мечты. Купил. Осталась самая малость: заменить рукоять, укоротить лезвие и изменить его форму. Да еще воротит от покрытия, как у боевого, и ржавеет он на счет «раз».

Владимир, aka Шуан, госслужащий из Москвы,
форумы guns.ru

Всякий раз, заходя в крупнейший оружейный магазин Владивостока, ножевой ассортимент которого, выставленный на продажу, насчитывает более трёхсот изделий (я считал, но сбился), я от души удивляюсь — при таком изобилии не находится буквально ни одной модели, которая бы соответствовала вкусам и привычкам рядового таёжного или тундрового охотника. И это же не я один такой эстет… Сколько охотников, живущих «с леса» приезжали ко мне из таёжных посёлков, и, когда речь заходила о ножах, говорили — «Бред какой-то. В магазине этих ножей — как хвои на дереве. А присмотришься — и нет ничего».

Когда предлагаемый ассортимент не совпадает с ожидаемым на десять процентов — это нормально. Когда на тридцать — это маркетинговый провал. Но вот когда так — практически на девяносто… Это отдаёт неким чудом, но ведь мы и живём в Стране Чудес, не правда ли?

Итак, зададим себе вопрос — что среднестатистический охотник обычно делает с помощью ножа?

Это — очень важный вопрос, принципиальный, я бы даже так сказал.

Он режет хлеб, колбасу, огурцы. Иногда строгает какую-то деревяшку, или щепит лучину для розжига печи или костра (чаще всего, он, всё-таки, в наше время, пользуется для этого керосином). Чистит и потрошит рыбу. Рубит крылья, ноги и шеи уткам, гусям и фазанам. Раз пять в году участвует в разделке убитых зверей (предположим, что он хороший охотник!).

Выйдем немного за рамки деятельности хорошего городского охотника, чьи потребности в охотничьем ноже мы описали выше.

Охотник промысловый значительно больше работает с деревом — он практически всё время что-то строгает. Он обдирает мелкого пушного зверя — обычно у промысловика есть для этого специальный ножик, но он может делать это и основным. Он разделывает до тридцати больших зверей за сезон (а если заготавливает на мясо северных оленей — то и сотню-другую). Из этих тридцати зверей несколько могут оказаться медведями или кабанами, а у шкуры этих животных к ножам особые требования.

Теперь попробуем уточнить, что человек, работающий и живущий на природе долгое время делает своим основным ножом ИНОГДА — порой, очень и очень редко.

Иногда он заворачивает кончиком лезвия мелкие винты и шурупы. Иногда он обрезает верёвки (если он не морской охотник, то есть, не морзверобой. Тогда он верёвки обрезает довольно часто). Иногда ножом он может раскроить ткань или шкуру. Иногда он может нарезать веток или травы для бивака или привала. Иногда концом ножа он может провертеть дыру в какой-нибудь стойке. Иногда он рукояткой может попытаться заколотить вылезший откуда-то гвоздь (Не обязательно, что это ему удастся). Иногда он ножом добивает (дорезает) зверя. Очень редко он может открыть ножом консервную банку1(профессиональные промысловые охотники ненавидят резать ножом железо. В отличие от охотников городских, где это умение считается особым шиком). Совсем редко он использует нож как упор (в моей охотничье-полевой практике таких случаев было всего два, и оба они были связаны с крайними ситуациями).

1 Для выполнения всяких вспомогательных работ, требующих острого, но небольшого лезвия, шила, открывания консервных банок, существует карманный перочинный нож, который сегодня и является самым общеупотребительным у путешествующей братии. Чаще всего, это швейцарский, так называемый «армейский» нож — Victorinox или Wenger.

А теперь подумаем о том, что этот же охотник, турист, путешественник не делает ножом никогда.

Он никогда не использует его как метательное оружие. Он, кстати, обычно вообще не рассматривает его как оружие, но держит возможность такого его использования постоянно в уме. Он не рубит им гвозди и другие ножи. Он не режет и не запугивает ножом людей. Он не ищет в ноже компас и рыболовные крючки — они лежат у него в отдельном месте. Он не пытается зазубренным обухом ножа перегрызть какую-нибудь жлыгу — он пользуется для этого ножовкой, которую носит у спинки рюкзака.

Итак, охотничий нож — это столово-разделочный инструмент с небольшим элементом столярного.

Далее, нож состоит из трёх частей — клинка, рукоятки и ножен.

Размеры клинка.
Половина ножей, изготавливаемых современными мастерскими имеет длину клинка свыше 13-ти сантиметров, а около двадцати процентов (это очень много!) — свыше 18-ти.

Попробуем задуматься, для чего нужны длинные ножи?

Длинные (и, соответственно, тяжёлые) ножи на территории Северной Евразии имеют практическое применение в очень небольшом спектре случаев — при работе с тушами ну очень больших животных — колымский лось, морж; и в случае, когда большой нож является паллиативом небольшого плохого топорика.

С моей точки зрения, у сегодняшнего ножа охотника, ходока, туриста есть оптимальная длина. И длина эта не объясняется при помощи какой-нибудь сложной вампуки — де, должна она быть в 1,2 раза длиннее рукояти, и кратна диаметру большого пальца руки владельца… И такое приходилось слышать. А должна она, с моей точки зрения, соответствовать по длине самой распространённой операции, которую выполняет человек ножом.

Операция эта очень тривиальна — резка хлеба.

Длина клинка должна соответствовать по ширине большой хлебной буханке. Так-то вот. То есть, нормальная длина лезвия ножа, который «за всё про всё» — 110 — 125 мм. С моей, обывательской, точки зрения, разумеется.

На практике длинные ножи — это, в придачу, огромные ножи с очень тяжёлым лезвием.

Замечу я, что вес ножа очень важен для походного человека. Для много работающего ножом походного человека он ещё важнее. Попробуйте помахать на разделке сохатого или пяти — восьми оленей обрубком сабелюки весом в полкилограмма! Поэтому промышленники чаще всего предпочитают для работы тонкий нож, с небольшой толщиной обуха. Такое изделие и режет лучше, чем толстенная железяка, пусть даже с бритвенной заточкой. Должен сказать, что есть вариант профиля клинка, когда хорошие режущие свойства сочетаются с широким обухом, который, что греха таить, иногда бывает нужен. Это — клиновидный профиль, но он, почему-то не в почёте у отечественного производителя. Что, скорее всего, обуславливается особенностями его оборудования.

Качество клинка.
Материал клинка у большинства промышленников, в отличие от профессионалов-ножеделов никаких дискуссий не вызывает. Он ДОЛЖЕН БЫТЬ нержавеющим и не очень твёрдым. По крайней мере, пригодным к быстрой заточке. Я вспоминаю моего приятеля, одного из квалифицированнейших проводников Восточной Сибири, которому клиент в порыве сильных чувств подарил нож работы одного из самых известных российских мастеров. Мы вдвоём обдирали огромного сохатого на Омолоне, и он не уставал нахваливать обнову. Через три года я снова повстречал его в тех же местах. К удивлению, он во время сборов сунул в вещи две новенькие «Моры», прикупленные по случаю за полторы тысячи рублей каждая. (Торговля на Севере ещё со времён Свенсона является бизнесом с цинично повышенной рентабельностью).

— А где твой булатный? — спросил я его, можно сказать, для проформы, ибо ответ знал наперёд. — Потерял?

— Да нет, дома лежит, — ответил равнодушный Коля.

— А почему не берёшь?

— Точить надо, а как — не знаю. Он будто каменный. Вот с того самого лося я его и не беру никуда. Эти — отличные, ими о любой булыжник вжик-вжик — и готово.

Тут продвинутые ножеделы обычно хмыкают и произносят что-то вроде того, что, дескать, «техника в руках дикаря — кусок железа».

Но ведь нож — он и есть-то как раз кусок железа! Причём, практически, в чистом виде! Задумавшись несколько раз над тем, почему подавляющее большинство так называемых «авторских» ножей точится, мягко говоря, с очень большими сложностями, я вдруг предположил довольно простую вещь — скорее всего, творцы этих изделий и не думают всерьёз, что эти клинки будут когда-нибудь точить.

Дело в том, что в подавляющем большинстве случаев владельцы раритетных авторских или хай-тек ножей не пользуются ими по назначению — всю ножевую работу делают за них егеря. Поэтому российский мастер и может себе позволить выпускать сувенирные изделия, называя их словами «Таёжный», «Медведь», «Тигр», и т.д. Он наверняка знает, что истинному лесному человеку такой нож может попасть разве что случайно — когда состоятельный трофейный охотник сунет проводнику, пластающему дичь свой дамасковый или булатный клинок — «на-ка, попробуй, как хорошие вещи работают!»

Мне приходилось в такой ситуации пользоваться ножами восьми именитых российских мастеров, и, должен сказать, что после десятка резов я в любом случае возвращался к собственным рабочим ножам, или ножам своих коллег.

Должен заметить, что у охотника, регулярно занимающегося сопровождением трофейщиков, обычно, через несколько лет скапливается некоторое количество самых разнообразных, и иногда очень дорогих ножей — подарки клиентов. Есть среди них и «Buck» и «SOG», и «Russell», и «Boker»… Но вот в руках его видишь обычно что-нибудь из дешёвого скандинавского ширпотреба — ту же «Мору», «Фискарс» или «Викинг».

По качеству клинка в совокупности (то есть, учитывая твёрдость и вязкость металла, форму лезвия и его размер) эти ножи из самой низкой ценовой ниши практически полностью удовлетворяют всем требованиям лесного или тундрового охотника. Из ножей подороже и помассивнее мы, безусловно, можем назвать Marttini или армейский нож Пелтонена. И всё это будут ножи шведского, финского или норвежского производителя.

Рукоять.
Рукоять, точнее, её материал, также не вызывает у лесного и тундрового народа никаких сомнений. Это — дерево, дерево, и только дерево, во всех его видах. На заре массового свободного выпуска ножей вроде увлеклись люди приобретением изделий с берестяными и кожаными рукоятками. Но быстро выяснилось, что береста крошится, а кожа слишком гигроскопична, и поэтому рассыхается. Кроме того, ручки из кожи и бересты имеют один общий недостаток — они требуют металлического навершия, что очень неудобно на холоде. Вот, в частности, у меня есть привычка постоянно незаметным движением проверять наличие ножа на поясе, поглаживая его по грибку рукояти. В одном случае вы встречаете ладонью теплое отполированное дерево, в другом — холодный металл, который, в придачу, добавляет веса ножу. Сегодня многие люди, которые по работе не связаны с промыслом на температурах ниже двадцати градусов, уже пришли к мысли о большой рациональности резиновых и пластиковых рукоятей. Да, нет в них души и теплоты дерева, но они и прочны, и легки, и не гигроскопичны. Но деревянные рукоятки у таёжников сегодня, как и двести лет назад, безусловно, находятся в лидерах.

Ограничитель небольшого размера обычно вырезается на такой рукояти в том же куске дерева. Часто его делают из пластика, иногда — из доступной кости или рога. Иногда, в месте насадки, перед самым лезвием ставится небольшой металлический диск — он защищает дерево от растрескивания. Но пальцами, даже при самой интенсивной работе, промысловик его не касается.

Поэтому рукояти из рога и металла, из дерева и металла, текстолита, модифицированного пластика с латунью и сталью не пользуются популярностью у таёжных и тундровых умельцев. Гораздо лучше они отзываются о чисто пластмассовых и резиновых рукоятках. Хотя и эти при малейшей возможности пытаются заменить на деревянные.

Ножны.
Ножны — хоть и отъемлемая, но всё же обязательная деталь ножа. Конечно, нож можно носить с собой, завёрнутый в рукавицу-верхонку, а то и в драный шерстяной носок. Но в большинстве случаев, нож у бродячего человека висит на поясе, на месте, откуда его можно в любой момент достать. Ножны промышленников обычно цельнокожанные или деревянные, и нож входит в них втугую — в отличие от большинства ножен отечественных производителей, где лезвие входит свободно, а рукоять крепится специальной застёжкой. Той самой, которую охотники, чаще всего, называют «расстёжкой» — именно ей они обязаны девяностами процентов потерянных ножей.

Интересно, что такие ножны традиционного типа, где нож удерживается за рукоятку двумя пружинящими пластинами, были модернизированы и изготавливаются современными заводами по производству бытовых ножей в Скандинавии. Ножны же боевого финского ножа Пелтонена сами по себе представляют очень оригинальную и, главное — очень простую конструкцию, из которой нож не выпадает ни при каком положении. Так что и здесь скандинавские конструкторы и призводители на мой взгляд оказываются практичнее германских, американских, испанских и итальянских ножеделов.

Ту мы подошли к главному.

Получается, что ниша «самых любимых» ножей профессионалов занята отнюдь не изделиями ворсминских, московских, златоустовских и кизлярских мастерских. Их вытеснила недорогая скандинавская штамповка — ножи Viking, Mora, Helle и прочие абсолютно незатейливые массовые произведения шведских и норвежских заводов. А изделия тульских, московских и петербургских левшей уверенно ложатся в категорию ножей коллекционных и каминных. То есть, на нашем рынке практически отсутствует качественная и недорогая отечественная продукция. Те же изделия компании «Южный Крест», продающиеся во Владивостоке за сто евро не выдерживают конкуренции с финскими изделиями аналогичные по цене (тем же «Пелтоненом»), а «Викингов» по цене одного «Креста» можно купить и вовсе десяток.

Что может быть?

Нож, как ни один другой предмет быта охотника находится на виду — он постоянно висит на поясе, лежит на столе, находится в руках… Его берут, о нём расспрашивают, ему завидуют… Или не завидуют.

Но таёжный человек — он ведь, по сути, человек творческий. Иногда времени у него нет совсем, а иногда — через край как много. Особенно, пресловутыми долгими зимними вечерами. И ему отнюдь не безразлично, что у него в руках — отполированная поделка мастеров кубачинского кича, или принятый в его родных местах рабочий инструмент. Поэтому таёжный человек традиционно привносит в нож что-то своё.

Чаще — меняет рукоять.

А иногда дело доходит до полного сюрреализма. Когда заработавший на соболях некоторую сумму удэгеец или эвен, выбравшись второй раз за год в город, приходит в магазин раз, два, три, ничего не находит, плюётся, в итоге выбирает какой-нибудь здоровенный живорез, который особенно хвалит продавец за качество стали, а потом… Дома, в посёлке, он с матом разбивает рукоять, срезает с неё красивый металлический грибок, выкидывает бронзовый упор для пальцев, идёт к наждаку, стачивает пилы и крюки, укорачивает и сужает лезвие по своему вкусу. Затем насаживает новую рукоять из дерева и втыкает чудом преобразившийся ножик в старенькие ножны, подвязанные на двух ремешках. Ну, и время от времени металл поругивает — сильно твёрдый, однако, кузнец Мирон не так ковал — у него мягкий был, точить легко… Да вот помер Мирон двадцать лет назад, когда Горбачёв перестройку начинал…

Для этой прослойки (отнюдь не малочисленной) творческих деревенских, таёжных и окололесных людей уже давно за рубежом выпускаются наборы по типу «сделай сам». Отдельно продаётся клинок, деревяшка на рукоять, материал для ограничителя, плюс флакон эпоксидной смолы.

Так вот, массовые российские производители ножей на рынке профессионалов-пользователей занимают нишу зарубежных мастерских по производству заготовок и полуфабрикатов. Только за десятикратно завышенную цену.

Но все эти мои рассуждения о ножах, их размерах и качестве, имеют, увы, очень и очень ограниченную ценность. Потому что «Главное в ножике — это удача», как говорит известный дальневосточный охотник Павел Фоменко.

Михаил Кречмар